Анна Ефимова, сурдопереводчик центра слуха Ю–МЕД в Санкт–Петербурге. Первый вопрос, который мне задают после знакомства: «Как и зачем ты, человек без нарушения слуха, выучила жестовый язык?» Всё началось спонтанно. В 2009 году я ждала подружку в Кофе-хаусе. Подруга опаздывала, и я заметила парочку. Парень и девушка разговаривали жестами. Парень что-то очень быстро говорил руками. У девушки были такие глаза, будто он ей мир открыл. Может, он в любви признавался, я не знаю, тогда я этого не понимала. Мне тогда показалось это безумно красивым.

Вечером я сказала своему парню, как было бы здорово понимать этих людей, а на следующий день он нашёл мне учителя жестового языка.

Сейчас Марина, тот самый преподаватель, моя лучшая подруга, а я крёстная мама её детей. После 9 лет дружбы она мне сказала, что я была единственной, в кого она не верила. С тех пор я уже получила образование сурдопереводчика и работаю со слабослышащими детьми. Я помогаю глухим, которые приходят за помощью к врачам-специалистам. Сейчас учусь на сурдопедагога.

Сейчас я абсолютно по-другому отношусь к людям с нарушением слуха. Потому что никому не интересно, пока сам не столкнёшься. Тогда мне было 25. Я покупала дорогие туфли и считала, что самое крутое в жизни это Айфон. А дальше было как в одном фильме, где парень коллекционировал потерянные игральные карты. Все ему говорили: «Никто не теряет карты, где ты их находишь!?» И он ответил, что как только ты чем-то увлекаешься, ты сразу начинаешь видеть это вокруг себя. И я начала замечать вокруг себя людей с нарушением слуха. Оказалось, что их так много, они такие разные, интересные, необычные. Доходило до того, что я сидя в вагоне метро буквально смотрела в руки говорящим.

Люди, видя мой интерес, очень удивлялись, что я не оглохшая, не поздно оглохшая, не имею проблем со слухом, с нуля учу жестовый язык

На курсах у меня ничего не получалось. Я не понимала, как это работает. Тогда Марина сказала: «Если ты хочешь понять, как чувствует мир глухой человек — лиши себя слуха». И два дня я провела с берушами в ушах. Не с простыми аптечными, а я прям закупорила уши. Первые сутки было страшно. В тот момент я поняла, что мир такой агрессивный! Тебя никто не замечает, ты никому не нужен. Когда слышишь звуки, у тебя нет чувства, что ты один: вот подружка, вот человек прошёл, машина проехала. Но как только убрать из жизни все звуки, начинаешь замечать агрессию и слышать мир по-другому. Оказалось, что люди очень тяжёло и громко ходят, не ставят чашку на стол, а прямо бабахают её. Я начала узнавать, кто пришёл по шагам и звуку ключа в двери.

Было страшно слушать собственное тело, сердцебиение. Остаётся костная проводимость, и ты начинаешь чувствовать ритмы и движение мира вокруг себя.

Потом на несколько дней Марина отправила меня жить в семью глухих. Мне пришлось там выживать. Здесь как в плавании: кинули в воду, и ты либо поплывёшь, либо нет. Я поплыла. Мой словарный запас стремительно пополнялся. Но понимать жесты было очень сложно. У глухих так же, как и у слышащих есть говоры. Кто-то не договаривает жест, кто-то, наоборот, «съедает» начало жеста, у кого-то мелкие жесты, а кто-то разговаривает эмоционально, всем телом.

Жестовый язык построен на образах, у него есть своя структура и правила. Говорящий человек соотносит слово с образом действия. Мы знаем, что «стул» это стул, потому что мама тебе в детстве показывала на него и говорила: «Вот стул, садись». В жестовом языке же есть только образ, картинка. Но без звука. И в этом самая главная трудность. Например, чтобы встретиться с другом у метро, слышащий человек напишет такое СМС: «Аня, привет. Давай встретимся у метро, я буду ждать тебя на выходе». Глухой же напишет по-другому: «Метро рядом. Встреча ты я. Фотография надо?» То есть, встретимся у метро, ты меня узнаешь или прислать фото?

Вот почему в жестовом пении очень сложно переводить русские тексты на жесты. Есть два основных вида жестового языка: калькирующий или калька и язык жестов. В «кальке» переводится каждое слово в предложении, в том числе предлоги и окончания слов. Например: «Сегодня ты я разговариваем по скайпу». То же самое на языке жестов глухой скажет: «Ты встреча видео». У глухих людей нет ни окончаний, ни падежей, ни времени. Они не говорят: «Я встречался». Они скажут: «Встреча с другом было». Время они обозначают словами «было» и «будет» в конце предложения.

Ещё у глухих и слабослышащих есть жестовые имена. Моё — Зажигалка. Когда я начала учить жесты и общаться со слабослышащими людьми, у меня были рыжие волосы и ирокез. Я была похожа на огонёк, как они говорили. Бешеная и рыжая, и поэтому Зажигалка. Вместо того, чтобы на вопрос, где Аня, каждый раз объяснять, о ком идёт речь, проще спросить: «Где Зажигалка?» — и все понимают, что речь идёт обо мне.

Я начала переводить песни и петь на жестовом языке, чтобы понять, как строится язык жестов, как правильно доносить свои мысли до глухих. Я не хотела говорить на кальке, потому что глухие его не используют, они мыслят по-другому. Если, например, ты прочитал книгу на английском и пересказываешь её другу, ты не можешь пересказать её дословно. Потому что в английском есть непереводимые обороты, какие-то связки. То же самое с переводом с русского на язык жестов. Ты попробуй глухому объяснить, что такое «абстракция». Для него это набор каких-то букв. У них очень ограниченный словарный запас.

В жестовом пении я пересказываю историю из песни, рисую её телом, жестами, мимикой, ритмом рук, скоростью подачи жестов, артикуляцией

Язык жестов — это иностранный язык. У него особая структура. Русскую песню, особенно современную, перевести на жесты безумно трудно.

Песня «Мама» на жестовом языке в исполнении Анны Ефимовой.

Песню «Мама» я переводила два месяца. Там в каждом припеве разные жесты. То есть ты не перепеваешь песню дословно, а передаёшь историю, рисуешь глухому человеку историю. Чтобы перевести песню для полностью глухого важно передать ритм.

Полностью глухих людей в тишине не бывает. Низкие частоты, биение сердца, движение крови в организме, звуки шагов, порывы ветра, стук кружки об стол — они слышат и чувствуют всё это.

Жестовое пение очень популярно среди слабослышащих. Глухие люди, которые переводят песни на жесты и поют жестами — герои. Обычно это они делают это вместе со слышащим партнёром. Он объясняет смысл песни, показывает ритм, а глухой учитывает ритм и переводит песню на жесты.

Музыка для глухих такое же развлечение, как и для нас. Они очень любят музыку. Но это происходит и остаётся на уровне местных сообществ и домов культуры, в которых они тусуются. То, что мы делаем с друзьями и коллегами, держится на сумасшедшем энтузиазме. Например, клип на песню Би-2 «Молитва», мы снимали в Питере. Моя подруга специально для этого приехала из Москвы. Она работает в скорой и выучила жестовый язык, чтобы оказывать помощь глухим и слабослышащим.

Песня «Молитва» на жестовом языке.

Клип на песню Ёлки я снимала в разных частях Таиланда. Я твитнула это видео, и мне ответила сама Ёлка: «Какая ты крутая! Надо что-нибудь замутить вместе!» Из качественных, режиссёрских работ есть ролик «Услышь меня» с разными звёздами. Но он воспринимается как помощь инвалидам. А это надо воспринимать как отдельное искусство.

Все, кто сейчас занимается жестовым пением в России — увлечённые люди. Чтобы спеть две песни мы готовились полгода.

Изначально нас пришли послушать восемь человек. Но когда мы начали петь, другие люди в кафе подходили и слушали. Реакция была самая разная: кто-то благодарил, кто-то плакал, просил повторить, кто-то даже пытался заказать песню, как в караоке.

Выступление Анны Ефимойвой и Марины Субботиной.

Глухие очень благодарны за это. Они рассказывают друзьям, помогают распространять видеоролики и переводить песни. Они показывают, как они чувствуют ту или иную фразу, что это значит для них. Я собираю несколько точек зрения и так по крупицам перевожу всю песню.

Жестовое пение не воспринимается, как искусство, потому что глухие в России — инвалиды, люди с ограниченными способностями, неинтегрированные в общество. И это в корне неверно. Большинство глухих, кого я знаю, гениальные художники. Из-за нарушения слуха они все очень круто рисуют, программируют. Они успешны там, где требуется терпение и усидчивость.

Например, Андрей Драгунов, мой друг. Он участвовал в танцах на ТНТ и сейчас популяризирует отношение к глухим, как к творческим, разносторонним людям. Он читает лекции, танцует, хотя он глухой.
Он запоминает музыку под счёт на низких частотах. Ему достаточно трёх минут, чтобы запомнить ритм и он угадывает следующее движение. Это не ограниченность, а суперсила!

Другое большое заблуждение — называть глухих немыми или глухонемыми. Немой человек это тот, кто не может донести до тебя информацию. Но немых людей нет. Если человек воспроизводит речь непривычным для нас образом, не значит, что он немой. Это очень обижает глухих и слабослышащих.

Они просто говорят на другом языке. Они иностранцы в нашей стране.

Бывает, вижу глухих ребят у кассы в магазине, они пытаются расплатиться на кассе, а кассирша начинает на них орать. У нас к ним очень грубо относятся. Но ведь на японца же мы не орём, потому что он не говорит по-русски. Ещё один миф, что глухие люди — замкнутые и злые. Но как бы ты реагировал, если на тебя вдруг стали орать? Глухой просто недоумевает, что от него хотят. Обычная реакция на глухого — надо говорить громче. Наоборот, говорите медленно и спокойно. Люди даже с полной глухотой сумеют понять вас по губам.

Беда в том, что у нас в стране нет культуры заботы. Отношение к глухим — самый яркий пример. Мы ходим к стоматологу, окулисту, терепевту, но почему-то система здравоохранения не предусматривает, что человек может потерять слух, и что вообще есть люди, которые живут в тишине. Глухой не может вызвать скорую себе, в больницах даже нет сурдопереводчиков.

С телевидения убрали сурдоперевод и пустили бегущую строку. Но её не читает 60% глухих. Потому что они строят предложения по-другому. Потому что если полностью глухого человека с детства не научили читать русские слова, складывать их в предложения, он никогда не будет читать. У него попросту не будет связи между образом и буквами.

И работу они не могут найти, не потому, что они ничего не умеют, а потому что общество их считает недееспособными, ограниченными. Чтобы интегрировать их в общество, нужно, чтобы образование для них шло на жестовом языке. Русский язык для глухого — это иностранный язык. Если ребёнка с детства ему обучать, то он вырастет точно таким же, как все остальные.

Дети с нарушением слуха не получают своевременной медицинской помощи. Речь ребёнка формируется в период от 0 до 9 месяцев. Если ребёнка с остаточным слухом, даже с 4-ой степенью глухоты, спротезировать в период нейронного формирования речи, когда мозг учится воспринимать звуки и собирать их в слова, ассоциировать слова с образами — он будет говорить, почти так же, как слышащий человек.

Но у нас слишком мало центров реабилитации. На весь Петербург всего один государственный центр реабилитации глухих и слабослышащих. Очередь туда расписана на полгода вперёд. Здесь же в Питере единственный в стране сурдологический центр помощи детям. В прошлом году его хотели снять с государственной дотации, тогда весь город поднялся и отстоят центр. Ведь туда едут дети со всей страны! Такая же ситуация со протезированием. Наш центр, в котором я работаю, единственный сертифицированный центр по слухопротезированию в России.

По статистике каждый 6-й человек на Земле имеет нарушения слуха, это около 1,3 млрд человек. 40% из них — дети.

Государству проще сказать: «Мы за инвалидов, мы даём им пенсию в 4000 рублей, кормим их». Жалость вызывает ощущение вседозволенности и расслабляет человека. За счёт того, что государство относится к слабослышащим как к инвалидам, они начинают этим пользоваться. Государство должно поддерживать, помогать таким людям интегрироваться в общество, создавать для них рабочие места, говорить об этих людях. Нельзя делать вид, что их нет.

Родителям слабослышащих детей мы говорим: «Не относитесь к вашему ребёнку как к инвалиду, и он победит весь мир».

Отношение к глухим изменится, если к ним перестанут относится, как к инвалидам. Жестовое пение станет интересным, если его начнут воспринимать как искусство, покажут с правильной стороны.

Да, можно снять классный ролик и залить его на Ютуб. Но даже если его посмотрит полмиллиона человек — этого недостаточно, чтобы изменить ситуацию. В нашей стране, чтобы быть замеченным, нужно, чтобы тебя показали на ТВ. Андрей Драгунов единственный, кого показали, но где он после этого? Он снова никому не нужен, потому что он инвалид.

Ничего не изменится, пока не изменится сознание людей, пока они не перестанут отталкивать друг друга и быть агрессивными. И начинать нужно с себя.

Если будет больше таких, кто не стесняется написать и рассказать историю, если будет больше таких как я, кто ответит и поделится, то всё изменится. Но это не пять и не десять лет. Чтобы сознание изменилось, необходимо гораздо больше времени.

Источник: Medium.com