Образование молодых людей с ограниченными возможностями в России будет приравнено к Болонской системе. Это значит, что в скором будущем абитуриенты, имеющие инвалидность, так же, как все, будут сдавать ЕГЭ, а студенты-инвалиды получать дипломы бакалавра или магистра европейского образца.Мы и они
Перевод образовательных стандартов на Болонскую систему сулит повышением качества сопровождения людей с ограниченными возможностями в процессе получения знаний. Об этом заявил представитель Министерства образования и науки РФ Борис Белявский на прошедшей в Новосибирске конференции, посвященной инклюзивному образованию.
С точки зрения инклюзии (включения), система образования должна быть ответственна за обучение всех детей, независимо от состояния их здоровья, способностей и возможностей. Школа не имеет права выбирать себе учеников. Ученики имеют право обучаться вместе со всеми. В 1994 г. 92 страны подписали конвенцию, заложившую основы инклюзивного обучения. В России инклюзивное образование продвигает проект ТЕМПУС, объединивший три вуза из стран Евросоюза и четыре российских — Астраханский госуниверситет, Поморский госуниверситет им. Ломоносова (г. Архангельск), Санкт-Петербургский педагогический университет им. Герцена и Новосибирский государственный технический университет. Благодаря последнему вузу и состоялась на сибирских просторах широкая дискуссия с привлечением европейских экспертов о возможностях образования молодых людей с ограниченными возможностями.
Как пояснил на конференции профессор Института образования и исследований в области обучения людей с ограниченными возможностями и адаптированного образования Жак Саго, в Европе и во Франции в частности «ученик-инвалид записан в школу по месту жительства, это норма. А спецшколы для инвалидов — это отступление от нормы. Франция придерживается концепции доступности образования. В школе по месту жительства государство предоставляет ученику все необходимое: протезы, инвалидное кресло, слуховой аппарат, цифровые базы данных, позволяющие обучаться по шрифту Брайля. С 2005 года это закреплено законом». Естественно, каждая школа не может иметь сразу всех специалистов и технику для любых групп инвалидности. Потому во всех административных округах располагаются центры, которые по заказу школ направляют необходимые ресурсы, медперсонал и преподавателей. Но школа должна быть архитектурно готова к приходу особого ребенка, педагоги владеют методиками обучения, составлены индивидуальные планы и задания для необычных детей. Педагогической команде позволено выстраивать образовательный процесс под ученика. Есть специальный штат учителей-воспитателей, из здоровых учеников набирается команда помощников, например, записывающих лекции для незрячих, заново объясняющих плохо усвоенный предмет. Таким образом, ребенок не рассматривается больше как инвалид, ограничения сглаживаются. Здоровые меняют отношение к больному человеку, вовлекая его в социум.
От европейских процессов Россия отстает на 15—20 лет. Инклюзия стала проявляться у нас в начале 1990-х в виде признания статуса коррекционных школ и более смелого появления необычных детей в обычных классах, что в отдельных случаях подкреплялось региональным законодательством. Исторически система образования «особенных» детей в нашей стране складывалась по-другому. Обучение велось в отдельных коррекционных школах. «Лишь в единичных случаях родители настаивали, чтобы ребенок учился со здоровыми сверстниками в школе по месту жительства, — рассказывает директор Института социальной реабилитации (ИСР) НГТУ Геннадий Птушкин, уже 15 лет возглавляющий это учебное заведение. — Скрывалось, что слабослышащий или слабовидящий ребенок учится в обычном классе. И не всегда родители хотели получать инвалидность для своего ребенка, чтобы не иметь особого социального статуса и проблем со школой». Устройством человека с инвалидностью на работу занимались общества инвалидов. У каждого вида заболевания были свой набор специальностей и свои производственные площадки. Образование — только 9 классов. «Отмечаются попытки за 13 лет обучения глухого и слабослышащего выводить на аттестат зрелости. Но даже сегодня, спустя столько времени, это не практикуется широко, только в виде эксперимента», — констатирует профессор Птушкин.
Трудности в становлении инклюзивного образования в России заключаются еще и в том, что ответственны за это направление два ведомства — Министерство образования и науки и Министерство здравоохранения и социального развития. Каждый кроит бюджет и делит полномочия в свою пользу.
Сибирский эксклюзив
Реальная удача для Сибири, что в самом большом ее городе размещается самое крупное в стране учреждение профессионального образования для людей с ограниченными возможностями. В ИСР НГТУ ежегодно обучается 300 специалистов, и учатся здесь ребята с разными видами заболеваний. К примеру, МГТУ им. Баумана, где уже 75 лет ведется обучение глухих, рассчитано лишь на 150 обучающихся. Наш институт бы не выжил, развалился бы в 1994-м, просуществовав всего два года, не возглавь его вовремя Геннадий Птушкин. «Это было напряженное время, — вспоминает Геннадий Сергеевич. — Всплывали случаи, когда человек с девятью классами образования числился студентом вуза, возникали разбирательства. Выстроили свою трехступенчатую систему: начальное, среднее и высшее профессиональное образование. Формировали требования, лицензировали специальности, пробивали финансирование, налаживали связи с зарубежьем. Набрать специалистов помогли разорявшиеся заводы: сурдопереводчики приходили с НАПО имени Чкалова и Сибсельмаша».
В проекте ТЕМПУС Институт социальной реабилитации — единственный представляет технический вуз. Остальные шесть участников обучают в основном здоровых людей для коррекционной работы с людьми, имеющими инвалидность. И не только в этом ИСР НГТУ инноватор. За образование молодежи с ограниченными возможностями теперь в стране берутся многие вузы и техникумы, но только новосибирский техуниверситет в прошлом году по гранту разработал государственный специализированный профессиональный стандарт на уровне начального и среднего образования. НГТУ первый в стране лицензировал специальность «сурдокоммуникация», теперь она появилась в образовательном стандарте. Хотя считается, что в России нет своего сурдоязыка. Люди из разных регионов с помощью жестов, зачастую, не могут друг друга понять. «Но есть же шрифт Брайля для слепых, значит, и здесь можно ввести единообразие, — считает директор ИСР НГТУ. — У нас с ректором Николаем Пустовым есть намерение сделать на базе вуза ресурсный центр по подготовке сурдопереводчиков на всю Сибирь. Кому как не нам! Уже набрали из педуниверситета группу девчат на курсы сурдопереводчиков. Хорошо, что мы технари, быстро запустили программу, электронный словарь жестов придумали. Сейчас ведь глухих обучают те, что на заводах раньше работали. Но такие преподаватели специализируются на бытовых и производственных жестах. А как научные понятия, информатику, педагогику объяснять? Поэтому введение жестового языка нужно рассматривать и как лингвистическую проблему».
Цепная реакция от регионов
Новосибирская область — один из самых прогрессивных регионов страны в плане образования молодых людей с ограниченными возможностями. Получить образование в комфортных для себя условиях в НСО могут люди с нарушением слуха, зрения, болезнью позвоночника, церебральным параличом. Список образовательных учреждений расширяется: обучать глухих и слабослышащих берется Новосибирский радиотехнический колледж, в НГУ появилось оборудование, позволяющее получить незрячим гражданам высшее образование. Но самое трудное, по словам руководителя областного департамента образования Владимира Иванова, — «это учить всех вместе». Подвижки к этому уже есть. Например, детский сад № 311 для глухих детей набирает группу здоровых малышей, чтобы адаптация проходила с самого раннего возраста.
«Через несколько лет школам станут давать разрешения принимать ребят с отклонениями. Законодательно пока нет ни препятствий, ни обязательств со стороны школ. Если школа не готова, она сделает все, чтобы такого ребенка не принимать, — резюмирует Геннадий Птушкин. — Что касается вхождения в Болонский процесс, в этом году впервые в правилах приема появилась позиция по инвалидам. Для нас оставили прежние условия, ведем свой прием и для нас это выход. Я знаю, что инвалид сейчас не сдаст ЕГЭ. Во всем мире признается, что не получается в человека с ограниченными возможностями в такие же сроки вложить все знания. Мы сотрудничаем с 40 сибирскими коррекционными школами. Интеллектуальный, познавательный, профориентационный потенциал наших абитуриентов пока слабый. Есть разрыв между выходными характеристиками из этих школ и нашими требованиями для поступления, даже поблажечными требованиями».
Но лед тронулся, господа! В стране стали смотреть по-другому на образование людей с инвалидностью. И совсем не обязательно принимать отдельный закон, как это сделали во Франции. Нужно готовить педагогические кадры, вносить в образовательный стандарт дополнительные дисциплины, лицензировать учебные заведения на готовность обучать «особых» студентов. И финансировать такие образовательные учреждения тоже по-особому.
